Тюрьма, конечно, не монастырь, но выбирать мне не приходится.
И тебе следует поступать так же, хоть ты и не самурай.
Темная сторона влечет тебя, но ты все еще не подвластен злу.
Расскажи, почему ты считаешь, что убил полицейского?
- Ну, - замялся Гарри, - дело в том, что я практически ничего не помню.
Я ехал по шоссе, когда вдруг частично потерял сознание.
- Ну вообще-то тот полицейский забрал у меня права, и я следовал за ним, чтобы поставить автомобиль на полицейскую стоянку до судебного разбирательства.
- Что же тебя заставило думать, будто ты совершил убийство?
- Полицейские мне предъявили обвинение, содержащее неоспоримые доказательства.
На месте преступления обнаружены мои отпечатки пальцев и ДНК, кроме того.
В общем, я знаю, что при определенных обстоятельствах мог бы совершить нечто подобное. - Мы не властны над своими желаниями, - сказал японец. Возможно, ты хотел убить того полицейского, Гарри-сан, но это вовсе не равнозначно самому убийству.
Кроме того, я обладаю сверхчувственным восприятием.
- Я живу, как во сне, пронизанном бесконечным кошмаром.
Если бы вы знали, до чего они отвратительны, по большей своей части.
Я не могу остановить какофонию чужих фраз и желаний, иногда мне кажется, что голова вот-вот разлетится на куски.
Они используют мой мозг, чтобы обрести собственную жизнь.
Это не вам, господин Юдзан, а мне впору выпускать себе кишки!
Японец задумчиво покачал головой: - Понимаю тебя, Гарри-сан, но скажи, разве сейчас ты все еще слышишь эти голоса?
Самое ужасное в том, что я не умею контролировать этот процесс.
Бронсон с удивлением посмотрел на мастера меча: - Во что, прошу прощения?
- Положение сейдза состоит в следующем, - объяснил японец. - Ты опускаешься на колени и садишься так, чтобы ягодицы касались пяток.
Побитые зеки с опаской переглядывались и украдкой, так, чтобы Бронсон не заметил, крутили указательными пальцами у виска.
- Теперь закрой глаза и расслабься, сосредоточившись на дыхании.
Гарри с удивлением отметил, что производимые им действия не являются для него чем-то новым.
У него было такое ощущение, что тело, видимо, руководствуясь некогда накопленным опытом, выполняет упражнение в обход сознания.
У тебя лицо человека, решающего математическую задачу.
Разрешить пустоте завладеть сознанием оказалось, пожалуй, самым сложным.
Когда Бронсон справился с этой задачей, не осталось ничего, что тревожило бы его разум.
- Теперь сконцентрируйся на области сердца, - приказал японец, открой себя миру. Гарри сосредоточился на сердечной чакре и почувствовал, как соки земли проникают в него. Но это уже был не клокочущий поток, готовый смести все на своем пути, а журчание горного ручья.
Мысли, голоса, чувства людей доносились с некоторого отдаления.
Он не мог разобрать слов, но знал, о чем говорит каждый человек.
- Голос японца звучал так, словно прошел через толщу воды.
Переходить к пустоте было мучительно, но Гарри Бронсон справился с этим.
Японец подошел к Гарри и хлопнул перед ним в ладоши.
В камере стояла такая тишина, что можно было различить дыхание заключенных.
- Теперь, Гарри-сан, ты знаешь, как управлять своим сознанием, сказал Юдзан Цунемото, - и ты можешь попытаться понять, кто же тебя подставил!
- Да, Гарри-сан, человек с твоим сердцем не может пойти на то гнусное преступление, которое ты описал мне!
Гарри резко повернулся и с ненавистью взглянул на Большого Папу.
Наглая ухмылка сползла с физиономии идиота, словно скальп с головы жертвы ирокеза. - Поговори, пока в сознании, - процедил сквозь зубы Аллигатор.
Японец недовольно поцокал языком и повернулся спиной к Бронсону: - Ты очень горд, Гарри-сан, - обратился он к стене.
- Человеку твоего положения надлежит выказывать скромность.
Ты должен находиться в центре событий, и подобно тому, как мастер меча способен развернуть перед противником трепещущий веер из свистящей стали и не подпустить врага к себе, ты должен быть способен удерживать зло на расстоянии при помощи внутренней силы.
Бронсон принял положение для медитации и открыл себя миру.
Но через какое-то время он почувствовал, что нечто в этой разноголосице вырывается из общей канвы.